Челлендж 021 - "Сказка"

[PSOHD]

Название: Хождение в смерть
Автор: Сусуватари
Фендом: Pet Shop of Horrors
Рейтинг: PG13
Жанр: немного мистики и смертей
Предупреждение: если кто будет тащить к себе- предупреждайте, аффтар хочет погордиться.

Хождение в смерть

Хождение в смерть

Потребовалось время, чтобы тупая боль устоялась, и все разложилось по полочкам. Как же все непросто!
Той тоскливой ночью, когда, странно признаться, жизнь снова переломилась на "до" и "после", все было обычно: смутные тени, осторожный шорох в жилищах магазинчика, иногда проплывающие призраки… И без всяких предчувствий – не помочь, не приготовиться, не смириться не успеть, – ками почувствовал, как душа Леона покинула этот мир ради Вечности. Пока недальней.
Скрутило тоской. Тяжесть со всех сторон выдавила все желания. Как же он устал рыдать! Снова захотелось избавиться от тела. Тяжкий груз, обуза, истекающая слезами и икающая, трясущаяся и падающая на каждом шагу... Как же он много утратил сразу… Постоянное ощущение боли, подкатывающие слезы, из рук все падает. Напугало, что он не чувствовал призрака. Все серое, выцветшее. Даже забота о гостях не возвращает к смыслу, к порядку. Обыденное и заведенное раз и навсегда позволяет погрузиться в анализ. Надо что-то делать. Так недолго и свою суть потерять.
Появился старший граф. Мило улыбаясь, задал пару гадких вопросов, лицемерно посочувствовал и намекнул про порог Ближней Вечности.
Память услужливо раскинула радужную сеть аналогий и звонкими колокольцами отметила самый подходящий артефакт: чаша Аида. Конечно, пока он в ближней Вечности, можно переиграть судьбу, рискнуть и удержать в мире того, кто умер не далее девяти дней. Но только если расчет зелья верен, сил достанет и душа согласна вернуться. Память, сияя от удовольствия хорошей работой (хоть что-то еще нормально!), быстро подтаскивала выдержки из книг о зельях и заклинаниях, где что необходимое лежит, – словом, работа началась. Сначала медленно, со всей осторожностью, ками отправился за чашей. Янтарный блеск мягко осветил руки, теплая гладкость стенок снова приятно удивила. Два горельефа на прозрачных стенках, две трагедии: рыдающая от ужаса Персефона, уносимая Аидом, бьется в руках будущего супруга, и Орфей, беспомощно роняющий кифару – Эвридика навсегда отобрана Смертью. Это даже не предупреждение. Факт, который для маскировки называют законами термодинамики. Смерть всегда заберет свое, даже если отступит – это ненадолго.
И все же в этом – цель и смысл. Вернуть. Вернуть– а там будь, что будет. Почему так необходим прямой, простой, как коровье мычание, подозрительный и крикливый Мистер Детектив,– разбираться потом будем. Если уцелеем.
Весело улыбаясь сквозь слезы и тихо в сознании творя мантры, граф собирал ингредиенты для зелья, чтобы заполнить чашу. "А скажи мне, Субхути, сколько бы Гангов было, если бы их было, как песка в Ганге?" Прерывая возвышенное настроение, всплыло милое теперь воспоминание: они с Леоном сидели за чаем, детектив мрачно тужился сообразить, где спрятана "наркота"…"Скажи мне, Субхути, сколько бы Гангов было, если бы их было, как песка в Ганге?"
– До хренища! – озлобленно отрубил на риторический речитатив Леон. Снова, как тогда, граф даже не посетовал, что изысканная "Алмазная сутра" прервана. Умилился яркости и простоте реакции. В самом деле, ни задних, ни передних мыслей – чистая эмоция.
Чаша полна и скоро зелье приобретет свои замечательные свойства. Завихрения всех оттенков фиолетового сплетаются в четкую картину расходящихся от центра фракталов. Теперь – глубокая синь, и только зрение графа различает концентрические окружности – канал готов. Граф окинул мысленным взором магазинчик. Все снова тихо – только напряженно и напугано. Не бойтесь, я вернусь, скоро-скоро! Плавное движение рук, тихий свист шелкового рукава, серый всплеск. Серые вода Стикса, Ближней вечности, пропустили его.

Серое сияние только поначалу казалось однородным. Начали появляться новые ощущения. Да, конечно, он помнил, что у ками и для не-жизни есть чувства, но впервые почувствовать себя вездесущим и безграничным… Неприятно. Образ Гидры – самое то для поиска. Изящное стволовидное тело и тянущиеся во все стороны щупальца очень кстати. Вот что-то суетливо злобно спешит…нет, не то. Отступив, пытаемся ощутить, что там рядом. Как страшно, как больно, как безысходно…Нет, не наша судьба. Дальше, напрягая силы и стараясь различить сквозь серость, сумрак, одинаковость. А как же его, безликого и безгласного здесь, найти и отличить? Острый, острый и быстрый кончик щупальца вздрогнул, задев что-то знакомое. Нет, не то. Он был у меня, и его мечты были опасны.
Милейший мистер детектив, неужели в безумной гонке за покоем я застряну в этой неразличимости? Если сил не хватит? Если он оттолкнет меня? Его дурацкая самоуверенность, его примитивные вкусы, грубый запах плотоядного… Как это давеча говорил старший граф? "Достоинства, все, как один, начинающиеся с "не": не льстит, не кривит душой, не лжет… а что в положительном смысле? или только отсутствие явных пороков?"
О, Вселенная и все ее воплощения! Конечно! Ищи цельное! Почувствуй верное! Преданное без оглядки! он яростно, до кровавого тумана в глазах, преследовал Зло!
Ослабшие щупальца графа вновь напряглись, стремительно простерлись, стали раздваиваться. Серебряные искры осветили серость. Стальной отблеск растущих вверх, вниз, по всем направлениям , как радиусы сферы, щупалец, освещал друг друга. Жаль, полной картинки не получить. Все земные гидры в коллапс впали бы от зависти. Только бы успеть, только бы серость в себе не растворила… Тошнота серым комом прижала несуществующее здесь горло. Сколько оттенков у серого? Напрягаясь, продвигаемся дальше и дальше… Ужас, голова кружится, тут же ни верха, ни низа… Серебристый, стальной, как жетон полицейского…
Есть! Он!! Вселенная, какой же это восторг – вот он, как обычно, негодующий, блистательно жертвует своей жизнью и ни одной задней мысли! Надежный, предсказуемый, простой и нужный, как соль (а это Шекспир или его предшественники?).
Надеюсь, правы те, кто считает пребывание здесь для смертных сном без сновидений. Показываться в теперешнем обличьи ему – рисковать потом нянчиться с безумцем. Так, как усталость дрожью сводит сознание – потом. Нежно, деликатно, коснуться… Теперь выслушаем. Боль, гнев, обида… Невыполненное дело… Сожаление. Тоска. Все, мы возвращаемся вместе!
Неожиданно изнанка вневременья стала черной. Движение дается с трудом. Секунда за секундой бьют, как камни, давят, чернота смыкается плотнее. Сил должно хватить, силы есть, сила – она и есть моя суть. Формирую образ концентрических кругов, канал, выход. Вспышка чистого синего – и все.

Леон дрыгнул ногой и зашарил руками в поисках сигарет и зажигалки. Дико болела грудь и голова. Приняли, что ли? а по какому поводу? Ладно, разберемся.
Рука задела вовсе не край тумбочки, а ножку какой-то субтильной мебели. Сверху угрожающе звякнуло и предупреждающе плеснуло в лицо.
Леон поспешно приподнялся и отполз, затем открыл глаза. Нет, такого повода быть не могло: надраться в стельку у графа! Пустая темная комната, в центре треножник с какой-то большой, на вид старой, посудиной, пахнет, как может пахнуть только у графа… Потянуло сквозняком и Леон обернулся. Острая мордочка енота просунула нос, затем блеснули глаза в маске. Зверь уверенно протиснулся в дверь, тихо чирикая, пробежал в комнату. Оказывается, граф тоже тут – лежит в другой стороне, за треножником. Зверек обежал неподвижное тело графа, вздохнул, с шорохом сел, и, задрав мордочку к потолку, вывел отчетливую тоскливую трель. Граф остался неподвижен.
В углу вскоре словно сгустилась тень и оттуда шагнул некто высокий, узкоплечий, в опереточном одеянии с цветком в петлице. Граф лежал на полу, но некто, с лицом графа, в изысканном костюме-тройке, но гораздо выше ростом, поднял графа на руки и понес из комнаты. Леон, словно по приказу, зашагал следом, забегая вперед и открывая двери. Пришли к террасе, которой и быть не должно – весенний японский садик, с прудом-горлянкой и цветущими ирисами! Это накануне Дня Благодарения!
– Очень уместно, Вам стоит предаться благодарности. Не часто жертвуют жизнью и рассудком для вытаскивания с того света полицейских.
Строгий, умопомрачительно элегантный (как гангстер из фильма - привычным штампом сравнил Леон), другой граф растворился в дверном проеме. Леон тупо смотрел на "своего"графа.
Неуверенно взяв за руку, боязливо стал искать пульс. Пульс не находился. Но рука была теплой, не остывала. Как всегда, безупречный, не мужской и не женский, загадочный облик графа завораживал, и Леон просто тихо сидел, а в мозгу всплывали образы и картинки. Вот он бежит - преследование, преступник уходит. Вот он прыгает на какую-то стенку, подтягивается, но по пальцам резко полоснули острым и тяжелым... Падение, дикая боль в груди... Арматура! Его пронзило арматурой - они были на стройке, и он, как шашлык какой, упал на прут! Была боль, была скорая, и он сам слышал:"Все, отключайте аппарат - не жилец." Было темно, тоскливо, боль ушла. Он ждал - будет ли виден свет, или это просто тишина и ничто? Он уже мертв? Кругом все одинаковое, и он, безразмерно маленький и напуганный. И вдруг...да, точно ведь это было? Стальная нить, в искрах и сиянии, прикоснулась, ласково окружила - он нужен, его ждут! Помнится, дикое напряжение при движении. Он в жизни так не боялся: не бросили бы! Как нужен ему граф! Его тайны , элегантность... мир простых отношений, чистых загадок, привязанностей и дружбы без подвоха. Это его убежище.
-Убежище - в доме, полном хищников, ядовитых тварей,и, возможно, наркоты? - голос графа был слаб, но ироничен. Слабая улыбка и удивительно ясный взгляд умопомрачительных глаз графа оказали невероятное воздействие: Леон вскочил подпрыгнул пару раз, и сгреб графа в совершенно дружеские объятия. Граф легонько похлопал расчувствовавшегося детектива по спине.
-Ну, хватит, хватит...Я тоже рад. Однако у нас с Вами проблемы: ведь детектив Оркотт официально погиб. Надо представить правдоподобную версию для окружающих, почему Вы живы.
- Это как? Это был не сон? не болезнь и бред?
-Посмотрите на себя. У Вас на теле пропали все следы буйной подростковости - татуировки и шрамы. Не знаю, дорожите ли Вы ими, но когда мы возвращались обратно, Вас, как я помню, волновало, не поменяли ли Вам пол и не привили ли неправильных привычек. Шучу, не дуйтесь...
Граф закрыл глаза. Густые ресницы не просто бросали тени на щеки - они подчеркивали черные подглазья и враз ставшую наглядной истощенность. Видно, и вправду.. Тут детектив впервые взглянул на себя и ужаснулся: он был голый! Совсем! и ни одной татуировки!!!
- Если это так важно, чуть позже мы все восстановим. А теперь - идите за енотом. Всем надо отдохнуть.
Тихий голос и интонации заставили детектива на цыпочках отойти к двери. Там и впрямь сидел енот. С тихим стрекотом зверь затрусил вперевалку по коридору к другой двери. Сразу за ней Леон увидел до боли знакомое и родное свое лежбище со смятым покрывалом, журналом на полу и, не задавая вопросов, рухнул и отключился.
Далеко от Леона и от всей суеты, одни внимательные глаза смотрели в другие.
-И ты понял, что заставило так рисковать и тратить силы? Может, не стоило?
- Как понять, если истина меняется сразу, как ее начинают постигать?
- Дело твое. Немало ками растворились без следа во Вневременьи. Помни.
Оставшись один, Ди вздохнул. Леон, верный и неизменный при любых обстоятельтсвах... Трудно объяснить Разуму, ни границ, и образа не имеющему, как важно иметь убежище - место, где есть забавные головоломки, дружеское молчание, надежная простота.