Челлендж "Отцы и дети".

[PSOHD]

Название: "Дарящий жизнь"
Автор: Passionate
Бета: [J]Пушистая няшка[/J]
Жанр: Ангст.
Рейтинг: R
Предупреждения: Смерть персонажа, Ди-гермафротид, МПРЕГ (Внимание!! Вы предупреждены! ОН тут есть - если вы - принципиальный противник этого жанра, лучше НЕ ЧИТАЙТЕ!!!)

Тяжелая, разрывающая изнутри, изнуряющая, выворачивающая наизнанку боль…
Казалось, в мире не осталось больше ничего – только этот бесконечный омут темноты.
Короткий перерыв – на несколько вдохов – и потом снова – в объятия этой боли.
Тэцу, лежа на своей постели, задыхаясь от очередного спазма, представлял, как в другой части магазина – там, где его крики, если придется кричать, не будут слышны – граф Ди сжимает руку своего человека. Легендарный зверь даже почти услышал их диалог.
- Тебе очень больно? – проклятый детектив – все неприятности от него.
- Нет, милый детектив,- голос графа чуть сдавленный. Он тоже чувствует боль и давление, но лишь малую долю и того, и другого,- со мной все хорошо.
Новая волна боли, новый разрывающий изнутри толчок – Тэцу чувствовал, что долго этого не выдержит, но, стоит потерять сознание, вся эта лавина мучений обрушится на графа – и тогда тому точно не выжить.
Проклятый Оркот – не было бы его, не было бы и всех этих проблем…
Граф бежал из Лос-Анджелеса – решение было для него нелегким и болезненным. Но иного выхода не было. В первые несколько дней на Корабле Ди не находил себе места и иногда – особенно тихими ночами – плакал в своей комнате. Тэцу болел за него душой – у них с Графом была особая связь, прочнейшая, неразрывная. И когда плохо было Ди, также плохо было и Тэцу.
Но хуже всего было то, что Граф страдал не по чему-нибудь, а по этому проклятому детективу. Тэцу не знал, что между ними произошло, но сердце Графа рвалось из груди наружу, желая остаться там, где остался Оркот. Но долг звал его прочь.
Через пару недель путешествия – корабль мог находиться на плаву несколько месяцев, если на то была воля Ками, а Ками, управляющий этим кораблем, точно не хотел приземляться и обосновываться где-то еще – с графом стали твориться странные вещи. Он проснулся однажды утром от сильнейшего приступа тошноты, которые после этого стали повторяться все чаще. Граф и взглянуть не мог на еду – даже на свои любимые пирожные. Когда Тэцу спрашивал, не заболел ли он, Ди отвечал, что скорее всего, его просто мучает морская болезнь.
Но какая морская болезнь может быть у Ками?...
Граф таял на глазах – он ничего не ел и почти не спал, и Тэцу, движимый настоящим ужасом потерять его, отправился за советом к мудрейшему из зверей в Магазинчике – к Темному Фениксу.
Феникс посмотрел на Тэцу тяжелым пронзительным взглядом.
- Да, я знаю, что с ним,- ответил он на вопрос тотецу,- он не болен. Семя человека поселилось в нем, и теперь Граф носит под сердцем дитя – незаконное с точки зрения законов природы. Нежеланное и нежданное.
- Дитя…- повторил Тэцу,- значит, его недомогания объясняются этим. Значит, скоро все пройдет?..
- Боюсь, что нет,- ответил Феникс,- это существо не должно было быть зачато. Одна ночь изменила все, и теперь тело Графа отвергает младенца. Но сердце его хочет оставить младенцу жизнь. И это противоречие в итоге приведет к тому, что Граф погибнет сам – его тело не сможет выдержать этого.
- Но что же делать?..- Тэцу чувствовал, как его охватило отчаяние. Нет! Граф не должен умереть…
- Ты должен взять на себя большую часть его мучений,- ответил Феникс,- среди всех Легендарных, ты к Ди ближе всех, и ты достаточно силен, чтобы вынести это.
- Я согласен,- просто ответил Тотецу.
Тем же вечером Граф, впервые за долгое время выразивший желание поесть, уплетал кексы. Тотецу, проведший весь день с тех пор, как согласился принять на себя бремя, фактически в аду, боролся с тошнотой, но его недомогания Граф, похоже, не замечал.
- Мне кажется, я понял, что со мной происходит, милый Тотецу,- проговорил Ди, отправляя в рот последний (кажется, восьмой) глазированный кекс,- это не болезнь. Думаю, та единственная ночь с Леоном имела свои…хм… последствия.
- Да? – довольно меланхолично переспросил Тэцу, подавляя очередной рвотный позыв,- и что же вы будете делать, Граф?
- А что я могу? – Ди уютно положил обе ладони на живот,- я выношу и дам жизнь этому ребенку. Как бы ни было тяжело.
- Да…- Тотецу поднялся со своего места и устремился к выходу – было бы неуместно демонстрировать содержимое своего желудка прямо здесь,- Тяжело…
Для Ди месяцы понеслись быстро. Он почти не испытывал больше недомогания – легкая тошнота по утрам, головокружения и усталость. Через несколько недель он стал жаловаться на раздающуюся фигуру, но потом, когда живот уже вполне оформился, смирился. Глядя на себя в зеркало, Граф улыбался так нежно, что сердце любого, кто это бы увидел, разорвалось от умиления.
Для Тотецу месяцы тянулись бесконечно. Он с трудом мог передвигаться от слабости и тошноты. Постоянная боль во всех суставах стала его верной спутницей. Ди, окрыленный осознанием зарождения новой жизни, почти не замечал его мук. Он пару раз спросил, не заболел ли Тотецу, но тот отвечал, что не о чем волноваться – ему просто нужно вниз, на землю. Но Граф считал, что ребенок должен был быть рожден именно в небе.
- Я потерплю…- отвечал Тотецу.
Спустя несколько месяцев жизнь Легендарного стала совершенно невыносимой. Однажды вечером, когда Граф сидел, уютно устроившись на диване, и пил маленькими глотками сладкий чай – его весь вечер слегка мутило – Тотецу размышлял о том, не выпрыгнуть ли за борт, лежа, не в силах пошевелиться от тошноты и боли, у ног Ди. Неожиданно Граф встрепенулся и сел. Тэцу посмотрел на него с тревогой – неужели волшебство Феникса начало слабеть?..
- Тэцу,- на губах Графа заиграла легкая улыбка,- дай мне руку.
Тотецу покорно протянул руку. Граф прижал его ладонь к своему уже хорошо заметному круглому животу и закрыл глаза.
- Чувствуешь?...
Тотецу чувствовал это и внутри себя, и под ладонью – движение новой жизни. И этот прекрасный момент мог искупить все месяцы мучений, которые еще ждали их впереди. Самым прекрасным была, конечно, улыбка Графа.
- Мы садимся,- твердо сказал он, поднимаясь на ноги,- я знаю – это знак. Я должен вернуться к Леону. Должен рассказать ему о его сыне. Ребенок должен родиться рядом со своим отцом. Да и тебе, мой верный друг, должно стать лучше.
Тотецу сильно в этом сомневался. Также, как и в реакции Леона.
Казалось, перед новой встречей с Оркоттом Ди не волновался ни капли – приняв для себя тот факт, что волноваться ему вредно. Обосновались они на прежнем месте – за полгода отсутствия о «темных делишках» успели забыть, и Граф мог жить спокойно. Он был уверен, что разыскивать детектива не надо – он придет сам по зову сердца.
Так и случилось. Леон появился на пороге магазинчика буквально через пару дней. Он выглядел растерянным и немного жалким. Кажется, считал все происходящее сном.
Ди, вышедший ему навстречу, но не решившийся пока выйти из темноты, скрывавший уже довольно большой живот, улыбнулся:
- Нет, я не сон, дорогой детектив. Мы вернулись.
Глаза Леона вспыхнули счастьем.
- Ди!... Не может……быть…..- он двинулся ему навстречу, но Ди поднял руку, останавливая его.
- Погоди. Прежде, чем ты приблизишься, я должен тебя предупредить… Кое-что… изменилось.
- Изменилось?...- непонимающе переспросил Леон,- да, черт возьми… я осознал, как люблю тебя, проклятый сукин сын!.... И теперь ничто не разлучит нас – что бы ты ни сказал. Даже если у тебя есть кто-то еще……. Я убью его….
- Да,- кивнул Ди,- есть кто-то еще. Но, надеюсь, вы его не убьете,- Граф сделал шаг из темноты, позволяя свету ламп осветить свою располневшую фигуру,- это твой сын, Леон.
В глазах Леона засияли слезы. Он сделал еще один шаг, а потом заключил плачущего от счастья Ди в объятия.
Всю эту трогательную сцену Тотецу наблюдал со стороны, чувствуя, как неугомонный отпрыск проклятого Оркота из-за всех сил пинает его изнутри. Впервые за время беременности Ди, Тэцу допустил кощунственную мысль о том, что вот бы Графу самому ощутить все это на себе – велика бы тогда была его радость?..
После возвращения Ди и неожиданной новости Леон стал просто образцовым будущим отцом. Он выполнял все капризы Ди – носил ему пирожные коробками, массировал спину, говорил, что, несмотря на парадоксально огромный для такого хрупкого тела живот, выглядит Граф стройным и сияющим.
Тэцу пользовался возможностью скрываться в тайных комнатах магазина, где Граф не смог бы увидеть, как тяготы последнего триместра сказываются на несчастном Легендарном.
Но все, что он пережил до сих пор, не шло ни в какое сравнение с тем, что произошло, когда подошел срок рождения ребенка.
Всю неделю Ди был раздражительным и просил Леона не прикасаться к себе. Леон мог вытерпеть это с большим трудом – он боялся, что Ди снова оттолкнет его, но Граф уверял, что это все исключительно из-за ребенка. Он стал неповоротливым и огромным – теперь даже уговоры Леона в обратном его не убеждали. Ди большую часть дня проводил, лежа на диване, иногда жалуясь на боль в спине.
Тотецу ощущал приближение родов, чувствовал, как раз в несколько часов накатывает боль, но ночью, когда все началось, он проснулся от собственного крика. Боль сразу – с первых мгновений – была такой сильной, такой иссушающей, что Легендарный просто не мог сдержать стонов.
Ди же в своей спальне, проснувшись, недовольно потер спину.
- Что случилось? – спросил враз пробудившийся Леон.
- Не знаю…- отозвался Ди, стараясь встать с постели,- помогите мне.
Леон поднялся и подал ему руки – за последнюю неделю, казалось, Ди увеличился вдвое, и передвигаться для него было невыносимой мукой – в известных масштабах, конечно.
Ди едва слышно вскрикнул. Тотецу в своих покоях зашелся воплем.
- Кажется, воды отошли,- в глазах Ди заплескался испуг.
- Что?....- Леон казался потрясенным,- нет!... только не сейчас!....
- Почему не сейчас? – осведомился Ди, с трудом присаживаясь на кровать, потирая спину и морщась от боли,- я уже так готов родить этого ребенка! Или вы думали, я буду беременным вечно?
И вот теперь, корчась от боли, Тэцу чувствовал, осознавал, что Ди в другой части магазина тоже больно, но, разумеется «терпимо», и теперь – уже через несколько часов – все будет кончено.
- Еще только немного потерпеть… не потерять сознание…- прошептал он сам себе, сгибаясь в новом спазме, а в следующим миг его сознание погасло….
***
Все шло хорошо – Ди, кажется, хорошо переносил роды. Леона, конечно, слегка смущало, что помогать ему в этом деле пришла большая черная птица, но Ди, похоже, принял это как должное. Птица показала Ди, как нужно правильно дышать, сказала, что до самого главного момента у них есть еще несколько часов и оставила их наедине.
Леон сидел рядом с Ди, держа его за руку.
- Я так….. люблю тебя,- шептал он на ухо графу, когда очередная волна боли накатывала на него, и Ди начинал тихо постанывать. Ди устало улыбался ему, и Леон уже искренне начал верить, что все закончится благополучно, и он наконец станет отцом.
Все произошло так внезапно, что Леон толком не смог понят, что случилось. Ди неожиданно страшно выгнулся, вырываясь из его рук, и закричал – так пронзительно и жалостно, что Леон отпрянул. Хватая ртом воздух, Ди скорчился на кровати, пытаясь обхватить огромный живот руками, не в силах ничего сказать. Леон в панике бросился было прочь из комнаты, но Ди протянул ему вслед одну руку.
- Я сейчас… только позову ту птицу…..- заверил его Леон. Но птица уже появилась на пороге. То ли Оркотту показалось, то ли на лице ее читался неподдельный ужас. А это, пожалуй, последнее, что хочешь увидеть на лице акушерки во время родов возлюбленного.
Птица бросилась к графу – тот никак не мог разогнуться. И после этого начался ад.
Леон никогда не видел раньше таких страданий, и, глядя, как его возлюбленный корчится от боли, он и сам был готов разрыдаться и кричать. Но приходилось быть смелым. Вытирать испарину с бледного лба, давать холодной воды – попить через трубочку. Держать за руку и бегать по другим поручениям птицы.
- Но почему так произошло?....- спрашивал Леон,- все ведь шло хорошо…….
- Не время думать об этом, - ответила птица.
Через десять часов, когда за окнами уже был почти полдень, Леон понял, что его Ди умирает – как когда-то мама. У Графа просто не хватало сил, а птица не могла ему помочь – ребенок для маленького тела Ками был слишком большим.
Сев на колени рядом с кроватью, Леон заплакал наконец, сжимая холодную ладонь Ди, который не мог уже даже кричать.
- Прошу……..не оставляй меня сейчас…. Когда я только что нашел тебя……- твердил детектив.
Неожиданно дверь в комнату распахнулась, и на пороге появился Тэцу. Птица не обернулась к нему.
- Слишком поздно, Легендарный,- проговорила она мрачно,- ваша связь прервалась. Ты уже ничем не можешь ему помочь.
- Могу,- возразил Тэцу, покачиваясь от слабости, он подошел к кровати и присел рядом с Леоном на пол,- я приму это все на себя. Сейчас, пока еще не поздно.
- Но ведь после этого ты….
- Значит, такова моя участь – умереть за его Счастье.
- Что ж, это твой выбор,- покорно кивнула птица.
Ди приоткрыл воспаленные глаза и нашел взглядом Тэцу.
- Нет, прошу….- взмолился Граф,- ты не должен….
- Это вы не должны умирать,- ответил Тэцу спокойно,- ради этого человека, который любит вас больше жизни. И ради вашего сына….
Из глаз Ди заструились слезы, и он опустил веки. Птица развела руки в стороны, произнесла заклинание. Тела Ди и Тотецу наполнило свечение, и когда оно угасло, Тэцу, застонав, повалился на пол, а Ди, встрепенувшись, привстал на кровати, словно в него вселились неведомые новые силы.
- Ну теперь осталось совсем немного,- проговорила птица, помогая Графу правильно сесть,- когда я скажу – тужьтесь, Граф.
***
Ди обессиленный упал на подушки.
Птица отерла белоснежной тканью крошечного младенца, заходившегося криком, и бережно вложила его в руки Леона.
Ди вздохнул, протянув руки к сыну, и Оркот подошел ближе, передал ребенка Графу и обнял теперь их обоих.
- Он пожертвовал жизнью ради нас,- тихо проговорил Ди, наблюдая, как младенец спокойно засыпает в его руках,- и теперь душа его будет жить в этом младенце… Душа и благородное сердце Легендарного Тотецу…
Леон, шмыгнув носом, несмело кивнул.