Из цветов венок сплету я, им и удавлюсь (с)
1. Название: Совершенство (рабочее название, если будут предложения - буду рад)
2. Пейринг: Леон/Ди
3. Рейтинг: PG-13
4. Бета: Mad God
5. Предупреждения: Агнст, но не безнадежный.)
6. Саммари: "...никогда еще такая любовь не была настолько безнадежной – потому что никто и никогда еще не любил совершенство. "
7. Дисклаймер: Персонажи принадлежат не мне. Но лапать их мне никто не запретит!
Леон лежал на диване, задрав ноги в грязных ботинках на спинку, накрытую идеально-чистой накидкой из китайского шелка. Жидкая осенняя грязь капала на гладкую поверхность ткани, покрывая ее неопрятными пятнами. На душе детектива было неспокойно: сегодня в его жизни произойдет еще один важный поворот. Он уйдет из мира чудесного так же неохотно, как пришел. Вернее, даже не пришел - пролез тайком, уцепившись за полу одежды графа.
Первый поворот судьбы был не то, чтобы чудесным - скорее неожиданным и сметающим все. Леон встретил графа. В любой сказке продолжением этого было бы похожее на «и влюбился в него безоговорочно и безоглядно». Но это было не так, тени простой симпатии проникли в их отношения далеко не сразу, они просачивались по капле, положив начало странной дружбе.
Второй раз судьба резко вильнула в сторону, когда граф исчез. Еще не понимая почему, Леон почувствовал странную пустоту в душе. Она не исчезла до тех пор, пока детектив не принял решение: бросить все и бежать за Ди. Не понятно, ради чего, зачем; без надежды обнаружить и без понятия, что сказать при встрече.
И нашел ведь, наткнулся в непонятно уже которой по счету столице. Обнял, смущаясь, бормотал что-то невнятное ошеломленному графу. А тот отчего-то позволил остаться рядом с собой, днем обращаясь с ним так, словно и не было последних дней перед побегом, а ночью отвечал на судорожные поцелуи внезапно прозревшего детектива.
А потом было несколько абсолютно счастливых месяцев – Оркотт вернулся на любимую работу, пусть и в другой стране, жил в магазинчике, каждый день уходил на работу, пропахнув благовониями и сладостями, каждый вечер возвращался, чтобы войдя, обнять чудом не потерянного навсегда графа. Они не ссорились, не кричали друг на друга, жизнь казалась поначалу чудесной сказкой, а потом обернулась тяжелой реальностью. Ослепленному собственным счастьем детективу понадобилось восемь месяцев, чтобы понять: все изменилось к худшему. Ди был совершенен – от улыбки до вышивки на очередном своем чеонгсаме. Леон был «слишком» человеком рядом с этим ожившим идеалом. Ди был всегда как будто за толстым стеклом, он был всегда где-то «там», а Оркотт всегда где-то «здесь», по ту сторону от графа. И если раньше лицо Ди оживлялось хотя бы при ссорах, то теперь оно оставалось изысканно-вежливым даже при поцелуях.
Такое вообще часто случается, что один любит, а второй позволяет любить. Но никогда еще такая любовь не была настолько безнадежной… Потому что никто и никогда еще не любил совершенство. И от этой любви Леон потерял гораздо больше, чем приобрел.
Детектив решил, как обычно, идти напролом: прямо сегодня, прямо сейчас сказать, что его достала вежливая улыбка Ди, его ненастоящее, чересчур идеальное лицо, его загадочный взгляд, в котором нет ни намека на чувства. И то, как граф позволяет любить себя и быть рядом, но умудряется одновременно быть настолько далеко от Леона, насколько это возможно.
Однако Ди, шагнувший в гостиную, понял все по одному взгляду на лицо Оркотта.
- Вы наконец решились уйти, мой дорогой детектив? – Спокойно спросил граф, присаживаясь в кресло напротив и неспешно наливая себе остывший чай.
- А ты и рад? – Чересчур грубо ответил Леон, злясь на себя за то, что сердце по привычке грохнулось о ребра при звуке его голоса.
- Что вы, - с набившей оскомину улыбкой протянул граф, - мне абсолютно все равно. Это ваша жизнь.
- Некоторое время ты являлся ее частью. – Упрямо пробормотал Оркотт, как обычно раздражаясь от холодного «Вы». – Надо было сразу понять, что если полюбить идеальное существо, то ничем хорошим это закончиться не может.
В гостиной повисла неловкая пауза, а потом Леон с ожесточенной горечью в голосе продолжил:
- Я думал, что твоя фраза насчет непонимания человеческих чувств – всего лишь дурацкое кокетство. Возможно, я и в самом деле идиот, как ты говорил, но я верил, что ты меня полюбил.
Или полюбишь. Осталось лишь немного потерпеть, и все изменится. Я ошибался, и уходить уже слишком поздно. Но я все равно уйду – просто чтобы доказать самому себе, что смогу жить без тебя.
Граф молчал, глотая чуть теплый чай, и смотря сквозь детектива с намертво приклеенной улыбкой.
- Ди? – На несколько тонов теплее произнес Леон, делая короткий шаг к своему худшему из наваждений. И остановился, отрезвленный взглядом встрепенувшегося графа – надменным, жестоким и неуловимо равнодушным.
- Вас никто не держит, детектив. Разве что человеческая привычка обманывать самого себя. Вы с самого начала знали, что я не человек и все человеческие чувства мне чужды.
Леон кивнул, по-военному четко развернувшись на каблуках и выйдя прочь из комнаты – вещи были собраны, квартира на окраине города оплачена на три месяца вперед, пути к отступлению были отрезаны.
А граф все так же сидел в кресле и пил безвкусный холодный чай, в который забыл положить сахар. Лишь когда в чашке не осталось и капли, Ди отмер и тихо обратился к давно стоявшему в дверях Тотецу:
-Тецу, собирай вещи. – С каждым словом голос повышался. - Мы уезжаем отсюда. Немедленно! Сейчас же! – Чашка с тихим звоном лопнула в излишне сильно сжимавших ее руках.
Жизнь Леона казалась устроившейся – продвижение на работе, девушки, непрерывно вьющиеся вокруг таинственной персоны детектива, приличная зарплата, хорошая квартира. Но в сердце Оркотта все расширялась и расширялась черная дыра, втягивающая в себя все эмоции, впечатления, устремления, оставляя одну лишь усталость. Он избегал чудес, хотя те с навязчивой частотой появлялись на его пути. Леон полностью посвящал себя работе, подсознательно выбирая самые опасные дела. Без чудес и без их главного источника – таинственного китайца, чье имя Оркотт запрещал себе произносить даже в мыслях – жизнь была пресной, скучной и абсолютно бессмысленной.
- Эй, Оркотт, спишь на рабочем месте. – Сзади послышался смешок, и на плечо со всего размаху опустилась рука Нотта. – Герой, тут работа для тебя как раз – несколько безбашенных ребят захватили торговый центр и отказываются вести переговоры. В общем, все, как ты любишь.
Леон был единственным человеком, который задержался в напарниках этого рискового парня, остальных отпугивал его цинизм и жуткая неудачливость. За пять лет службы Нотт успел два раза побывать в реанимации, получить больше дюжины тяжелых ранений, неисчислимое количество мелких и потерял трех напарников.
- Поехали, чего стоишь? – Весело откликнулся Оркотт, подхватывая со стола кобуру и застегивая на плечах. – Я веду.
Нотт состроил разочарованную рожу и кинул детективу ключи. Леон с довольной ухмылкой поймал их, и обернулся к вошедшей секретарше:
- Линда, держи за нас кулаки, мы поехали в «Грей филд». Вернемся живыми – с тебя кофе и пончики. - Он подмигнул девушке и вышел, поигрывая небрежно ключами.
Садясь в машину, Леон дал себе зарок – если вернется с этого дела живым, то покончит с воздержанием и начнет с кем-нибудь встречаться. Пора бы уже забыть этого проклятого графа…
Девушка смотрела из окна на Оркотта, как обычно безмолвно желая удачи. И вдруг испуганно ахнула и отшатнулась: на ветку у окна опустился огромный черный ворон, ехидно каркнувший вслед уезжающей машине.
- Кыш! – Закричала она, топая ногами и размахивая скрученной папкой. Птица еще раз каркнула и будто бы нехотя взлетела с ветки. Линде показались, что у ворона, безжалостного предвестника смерти и бедствий, по-человечески насмешливые глаза.
А всего через несколько часов в эфир вышел выпуск новостей.
- В результате перестрелки в торговом центре «Грей Филд» в центре Лондона погибло три человека и пять получили серьезные ранения. Врачи клиники «Хирон» сейчас сражаются за их жизни. Преступники помещены под стражу и ожидают решения суда. Жертв могло быть гораздо больше, если бы не полицейские Томас Нотт и Леон Оркотт, сумевшие отвлечь внимание преступников от невинных граждан. К сожалению, оба полицейских пострадали и находится в реанимации. Мы будем и дальше следить за событиями в Лондоне. А теперь к происшествию на трассе шестьдесят…
Из вмиг ослабевших рук вывалилась чашка, опрокинувшись на стол и залив белоснежную скатерть чаем. Болезненно расширившиеся глаза все еще смотрели на погасший экран.
- Что с вами, граф? Вы в порядке? На вас лица нет. – Приговаривал почтенный сэр Волкер, постоянный клиент зоомагазина, заманивший Ди к себе в гости, чтобы получить консультацию по разведению богомолов. Он был восхищен вежливостью молодого человека, и не уставал каждый раз ставить его в пример своей внучке, поэтому сэр Волкер был совершенно поражен, когда граф Ди встал из-за стола и, не извинившись и в движении опрокинув стул, вылетел вон из его дома.
- Ну что за молодежь пошла. – Проворчал англичанин, провожая Ди возмущенным взглядом.
- До «Хирона» подбросите? – Граф с отчаянным выражением лица спрашивал уже в третьего водителя. На этот раз ему повезло – и он забрался на переднее сидение, нервно стиснув пальцами шелк чеонгсама.
- С вами все в порядке, леди? – Подозрительно спросил пожилой индус.
- Да...да. – Кивнул рассеяно Ди. – Вы не можете включить радио, пожалуйста? Новости.
Водитель такси пожал плечами и исполнил просьбу пассажира, попав как раз на конец выпуска.
- …скончался, не приходя в сознание. Жизнь второго полицейского вне опасности. Приносим искренние сожаления семье погибшего. А теперь новости культуры…
Граф побледнел, и еле прошептал:
- Выключите, пожалуйста. – Индус растерянно повернул кнопку и посмотрел на пассажира с глубоким сочувствием.
- Кем он Вам был? – Тихо спросил он.
- Всем. – Коротко ответил Ди после длительной паузы. До конца поездки в машине стояла тишина.
Он шел к двери, как на эшафот, каждый шаг давался все сложнее, как будто в воде. Сделать последний и подойти к двери, откуда слышится женский плач и чьи-то причитания. А рука, потянувшаяся к ручке двери, весит, наверное, целую тонну.
Ди набрал воздуха в грудь и открыл дверь, решительно – ибо промедли он хотя бы еще секунду, то, скорее всего, ушел бы обратно и выкинул этот день из памяти. И думал бы, что Леон уже наверняка женился, наплодил детей, отрастил пивной живот и перевелся в дорожную полицию.
Но он уже на пороге морга, а тело загораживает молодая девушка с заплаканным лицом. Граф не видит, красивая ли она, что-то случилось с его глазами, их режет и жжет.
- Позвольте выразить Вам свое сочувствие. – Слова даются графу тяжело, ему почему-то кажется, что это он должен стоять на ее месте. Пусть хотя бы в последний раз, но так, чтобы Леон знал – он был здесь до конца. С ним.
- Спасибо. – Девушка всхлипнула и посмотрела на графа. – Он был таким хорошим. Мы собирались пожениться…и вот…он погиб. Это так несправедливо! – Она снова расплакалась, не видя пораженного лица Ди. – Мой Нотт…
С души графа рухнул тяжелый камень, который не давал дышать. Ди тихо пробормотал:
- Ваш Нотт был замечательным человеком. – И практически бегом вышел из палаты морга, как на крыльях летя в палату Оркотта.
На этот раз шаги к двери дались легко, дверь распахнулась, и граф влетел в комнату, совершенно
не раздумывая о том, что скажет Леону. Ди просто хотел увидеть его – живого, пусть и не ждущего его.
Детектив сидел на койке и разматывал бинт на шее – он немного мешал дышать. Вставать с койки и даже сидеть Оркотту еще запрещали – поэтому, когда послышался звук открываемой двери, Леон раздраженно и боязливо вскинул взгляд, думая увидеть врача или медсестру… и обомлел.
На пороге его палаты стоял, задыхаясь от быстрого бега, Ди, и от его идеальности остались только нелепые ошметки. У него раскраснелись щеки, опухли глаза, прическа была растрепана, а на чеонгсаме красовались бурые подтеки чая. Его лицо, совершенное прежде, сейчас было искажено гримасой боли и облегчения – и от этого оно казалось безумно живым.
В палате повисла пауза. Они смотрели друг на друга, не зная, что сказать. Слова сейчас могли только все испортить, и это было ясно даже обычно непонятливому детективу. Сейчас вообще все было настолько хрупким, что могло сломаться от одного неосторожного движения – и тогда граф выйдет из палаты, и Леон его больше никогда не увидит.
Оркотт неловко поднялся, пошатнувшись, но устояв на ногах, и сделал несколько шагов вперед, к молчаливо застывшему Ди. И порывисто обнял, прижав уже не столь совершенное создание к себе, внезапно ясно осознавая, что все это время он догонял графа, а по-настоящему догнал только сейчас.
2. Пейринг: Леон/Ди
3. Рейтинг: PG-13
4. Бета: Mad God
5. Предупреждения: Агнст, но не безнадежный.)
6. Саммари: "...никогда еще такая любовь не была настолько безнадежной – потому что никто и никогда еще не любил совершенство. "
7. Дисклаймер: Персонажи принадлежат не мне. Но лапать их мне никто не запретит!
Леон лежал на диване, задрав ноги в грязных ботинках на спинку, накрытую идеально-чистой накидкой из китайского шелка. Жидкая осенняя грязь капала на гладкую поверхность ткани, покрывая ее неопрятными пятнами. На душе детектива было неспокойно: сегодня в его жизни произойдет еще один важный поворот. Он уйдет из мира чудесного так же неохотно, как пришел. Вернее, даже не пришел - пролез тайком, уцепившись за полу одежды графа.
Первый поворот судьбы был не то, чтобы чудесным - скорее неожиданным и сметающим все. Леон встретил графа. В любой сказке продолжением этого было бы похожее на «и влюбился в него безоговорочно и безоглядно». Но это было не так, тени простой симпатии проникли в их отношения далеко не сразу, они просачивались по капле, положив начало странной дружбе.
Второй раз судьба резко вильнула в сторону, когда граф исчез. Еще не понимая почему, Леон почувствовал странную пустоту в душе. Она не исчезла до тех пор, пока детектив не принял решение: бросить все и бежать за Ди. Не понятно, ради чего, зачем; без надежды обнаружить и без понятия, что сказать при встрече.
И нашел ведь, наткнулся в непонятно уже которой по счету столице. Обнял, смущаясь, бормотал что-то невнятное ошеломленному графу. А тот отчего-то позволил остаться рядом с собой, днем обращаясь с ним так, словно и не было последних дней перед побегом, а ночью отвечал на судорожные поцелуи внезапно прозревшего детектива.
А потом было несколько абсолютно счастливых месяцев – Оркотт вернулся на любимую работу, пусть и в другой стране, жил в магазинчике, каждый день уходил на работу, пропахнув благовониями и сладостями, каждый вечер возвращался, чтобы войдя, обнять чудом не потерянного навсегда графа. Они не ссорились, не кричали друг на друга, жизнь казалась поначалу чудесной сказкой, а потом обернулась тяжелой реальностью. Ослепленному собственным счастьем детективу понадобилось восемь месяцев, чтобы понять: все изменилось к худшему. Ди был совершенен – от улыбки до вышивки на очередном своем чеонгсаме. Леон был «слишком» человеком рядом с этим ожившим идеалом. Ди был всегда как будто за толстым стеклом, он был всегда где-то «там», а Оркотт всегда где-то «здесь», по ту сторону от графа. И если раньше лицо Ди оживлялось хотя бы при ссорах, то теперь оно оставалось изысканно-вежливым даже при поцелуях.
Такое вообще часто случается, что один любит, а второй позволяет любить. Но никогда еще такая любовь не была настолько безнадежной… Потому что никто и никогда еще не любил совершенство. И от этой любви Леон потерял гораздо больше, чем приобрел.
Детектив решил, как обычно, идти напролом: прямо сегодня, прямо сейчас сказать, что его достала вежливая улыбка Ди, его ненастоящее, чересчур идеальное лицо, его загадочный взгляд, в котором нет ни намека на чувства. И то, как граф позволяет любить себя и быть рядом, но умудряется одновременно быть настолько далеко от Леона, насколько это возможно.
Однако Ди, шагнувший в гостиную, понял все по одному взгляду на лицо Оркотта.
- Вы наконец решились уйти, мой дорогой детектив? – Спокойно спросил граф, присаживаясь в кресло напротив и неспешно наливая себе остывший чай.
- А ты и рад? – Чересчур грубо ответил Леон, злясь на себя за то, что сердце по привычке грохнулось о ребра при звуке его голоса.
- Что вы, - с набившей оскомину улыбкой протянул граф, - мне абсолютно все равно. Это ваша жизнь.
- Некоторое время ты являлся ее частью. – Упрямо пробормотал Оркотт, как обычно раздражаясь от холодного «Вы». – Надо было сразу понять, что если полюбить идеальное существо, то ничем хорошим это закончиться не может.
В гостиной повисла неловкая пауза, а потом Леон с ожесточенной горечью в голосе продолжил:
- Я думал, что твоя фраза насчет непонимания человеческих чувств – всего лишь дурацкое кокетство. Возможно, я и в самом деле идиот, как ты говорил, но я верил, что ты меня полюбил.
Или полюбишь. Осталось лишь немного потерпеть, и все изменится. Я ошибался, и уходить уже слишком поздно. Но я все равно уйду – просто чтобы доказать самому себе, что смогу жить без тебя.
Граф молчал, глотая чуть теплый чай, и смотря сквозь детектива с намертво приклеенной улыбкой.
- Ди? – На несколько тонов теплее произнес Леон, делая короткий шаг к своему худшему из наваждений. И остановился, отрезвленный взглядом встрепенувшегося графа – надменным, жестоким и неуловимо равнодушным.
- Вас никто не держит, детектив. Разве что человеческая привычка обманывать самого себя. Вы с самого начала знали, что я не человек и все человеческие чувства мне чужды.
Леон кивнул, по-военному четко развернувшись на каблуках и выйдя прочь из комнаты – вещи были собраны, квартира на окраине города оплачена на три месяца вперед, пути к отступлению были отрезаны.
А граф все так же сидел в кресле и пил безвкусный холодный чай, в который забыл положить сахар. Лишь когда в чашке не осталось и капли, Ди отмер и тихо обратился к давно стоявшему в дверях Тотецу:
-Тецу, собирай вещи. – С каждым словом голос повышался. - Мы уезжаем отсюда. Немедленно! Сейчас же! – Чашка с тихим звоном лопнула в излишне сильно сжимавших ее руках.
Жизнь Леона казалась устроившейся – продвижение на работе, девушки, непрерывно вьющиеся вокруг таинственной персоны детектива, приличная зарплата, хорошая квартира. Но в сердце Оркотта все расширялась и расширялась черная дыра, втягивающая в себя все эмоции, впечатления, устремления, оставляя одну лишь усталость. Он избегал чудес, хотя те с навязчивой частотой появлялись на его пути. Леон полностью посвящал себя работе, подсознательно выбирая самые опасные дела. Без чудес и без их главного источника – таинственного китайца, чье имя Оркотт запрещал себе произносить даже в мыслях – жизнь была пресной, скучной и абсолютно бессмысленной.
- Эй, Оркотт, спишь на рабочем месте. – Сзади послышался смешок, и на плечо со всего размаху опустилась рука Нотта. – Герой, тут работа для тебя как раз – несколько безбашенных ребят захватили торговый центр и отказываются вести переговоры. В общем, все, как ты любишь.
Леон был единственным человеком, который задержался в напарниках этого рискового парня, остальных отпугивал его цинизм и жуткая неудачливость. За пять лет службы Нотт успел два раза побывать в реанимации, получить больше дюжины тяжелых ранений, неисчислимое количество мелких и потерял трех напарников.
- Поехали, чего стоишь? – Весело откликнулся Оркотт, подхватывая со стола кобуру и застегивая на плечах. – Я веду.
Нотт состроил разочарованную рожу и кинул детективу ключи. Леон с довольной ухмылкой поймал их, и обернулся к вошедшей секретарше:
- Линда, держи за нас кулаки, мы поехали в «Грей филд». Вернемся живыми – с тебя кофе и пончики. - Он подмигнул девушке и вышел, поигрывая небрежно ключами.
Садясь в машину, Леон дал себе зарок – если вернется с этого дела живым, то покончит с воздержанием и начнет с кем-нибудь встречаться. Пора бы уже забыть этого проклятого графа…
Девушка смотрела из окна на Оркотта, как обычно безмолвно желая удачи. И вдруг испуганно ахнула и отшатнулась: на ветку у окна опустился огромный черный ворон, ехидно каркнувший вслед уезжающей машине.
- Кыш! – Закричала она, топая ногами и размахивая скрученной папкой. Птица еще раз каркнула и будто бы нехотя взлетела с ветки. Линде показались, что у ворона, безжалостного предвестника смерти и бедствий, по-человечески насмешливые глаза.
А всего через несколько часов в эфир вышел выпуск новостей.
- В результате перестрелки в торговом центре «Грей Филд» в центре Лондона погибло три человека и пять получили серьезные ранения. Врачи клиники «Хирон» сейчас сражаются за их жизни. Преступники помещены под стражу и ожидают решения суда. Жертв могло быть гораздо больше, если бы не полицейские Томас Нотт и Леон Оркотт, сумевшие отвлечь внимание преступников от невинных граждан. К сожалению, оба полицейских пострадали и находится в реанимации. Мы будем и дальше следить за событиями в Лондоне. А теперь к происшествию на трассе шестьдесят…
Из вмиг ослабевших рук вывалилась чашка, опрокинувшись на стол и залив белоснежную скатерть чаем. Болезненно расширившиеся глаза все еще смотрели на погасший экран.
- Что с вами, граф? Вы в порядке? На вас лица нет. – Приговаривал почтенный сэр Волкер, постоянный клиент зоомагазина, заманивший Ди к себе в гости, чтобы получить консультацию по разведению богомолов. Он был восхищен вежливостью молодого человека, и не уставал каждый раз ставить его в пример своей внучке, поэтому сэр Волкер был совершенно поражен, когда граф Ди встал из-за стола и, не извинившись и в движении опрокинув стул, вылетел вон из его дома.
- Ну что за молодежь пошла. – Проворчал англичанин, провожая Ди возмущенным взглядом.
- До «Хирона» подбросите? – Граф с отчаянным выражением лица спрашивал уже в третьего водителя. На этот раз ему повезло – и он забрался на переднее сидение, нервно стиснув пальцами шелк чеонгсама.
- С вами все в порядке, леди? – Подозрительно спросил пожилой индус.
- Да...да. – Кивнул рассеяно Ди. – Вы не можете включить радио, пожалуйста? Новости.
Водитель такси пожал плечами и исполнил просьбу пассажира, попав как раз на конец выпуска.
- …скончался, не приходя в сознание. Жизнь второго полицейского вне опасности. Приносим искренние сожаления семье погибшего. А теперь новости культуры…
Граф побледнел, и еле прошептал:
- Выключите, пожалуйста. – Индус растерянно повернул кнопку и посмотрел на пассажира с глубоким сочувствием.
- Кем он Вам был? – Тихо спросил он.
- Всем. – Коротко ответил Ди после длительной паузы. До конца поездки в машине стояла тишина.
Он шел к двери, как на эшафот, каждый шаг давался все сложнее, как будто в воде. Сделать последний и подойти к двери, откуда слышится женский плач и чьи-то причитания. А рука, потянувшаяся к ручке двери, весит, наверное, целую тонну.
Ди набрал воздуха в грудь и открыл дверь, решительно – ибо промедли он хотя бы еще секунду, то, скорее всего, ушел бы обратно и выкинул этот день из памяти. И думал бы, что Леон уже наверняка женился, наплодил детей, отрастил пивной живот и перевелся в дорожную полицию.
Но он уже на пороге морга, а тело загораживает молодая девушка с заплаканным лицом. Граф не видит, красивая ли она, что-то случилось с его глазами, их режет и жжет.
- Позвольте выразить Вам свое сочувствие. – Слова даются графу тяжело, ему почему-то кажется, что это он должен стоять на ее месте. Пусть хотя бы в последний раз, но так, чтобы Леон знал – он был здесь до конца. С ним.
- Спасибо. – Девушка всхлипнула и посмотрела на графа. – Он был таким хорошим. Мы собирались пожениться…и вот…он погиб. Это так несправедливо! – Она снова расплакалась, не видя пораженного лица Ди. – Мой Нотт…
С души графа рухнул тяжелый камень, который не давал дышать. Ди тихо пробормотал:
- Ваш Нотт был замечательным человеком. – И практически бегом вышел из палаты морга, как на крыльях летя в палату Оркотта.
На этот раз шаги к двери дались легко, дверь распахнулась, и граф влетел в комнату, совершенно
не раздумывая о том, что скажет Леону. Ди просто хотел увидеть его – живого, пусть и не ждущего его.
Детектив сидел на койке и разматывал бинт на шее – он немного мешал дышать. Вставать с койки и даже сидеть Оркотту еще запрещали – поэтому, когда послышался звук открываемой двери, Леон раздраженно и боязливо вскинул взгляд, думая увидеть врача или медсестру… и обомлел.
На пороге его палаты стоял, задыхаясь от быстрого бега, Ди, и от его идеальности остались только нелепые ошметки. У него раскраснелись щеки, опухли глаза, прическа была растрепана, а на чеонгсаме красовались бурые подтеки чая. Его лицо, совершенное прежде, сейчас было искажено гримасой боли и облегчения – и от этого оно казалось безумно живым.
В палате повисла пауза. Они смотрели друг на друга, не зная, что сказать. Слова сейчас могли только все испортить, и это было ясно даже обычно непонятливому детективу. Сейчас вообще все было настолько хрупким, что могло сломаться от одного неосторожного движения – и тогда граф выйдет из палаты, и Леон его больше никогда не увидит.
Оркотт неловко поднялся, пошатнувшись, но устояв на ногах, и сделал несколько шагов вперед, к молчаливо застывшему Ди. И порывисто обнял, прижав уже не столь совершенное создание к себе, внезапно ясно осознавая, что все это время он догонял графа, а по-настоящему догнал только сейчас.
-
-
15.11.2010 в 01:32-
-
15.11.2010 в 03:31-
-
15.11.2010 в 08:52-
-
15.11.2010 в 10:15Сумия_Сакамото Пррриятноо ^ ^
Тень в ночи Спасибо) Старалась)))
-
-
15.11.2010 в 15:28-
-
15.11.2010 в 16:11-
-
15.11.2010 в 19:18Спасибо большое)
Maia Melian
Простите, но текст изначально под катом публиковался. О.о
вот код.
-
-
15.11.2010 в 22:35-
-
15.11.2010 в 23:20Если подскажете - с удовольствием сделаю)
-
-
15.11.2010 в 23:22Если подскажете - с удовольствием сделаю)
-
-
31.12.2010 в 03:11вот эта фраза зацепила больше всего:
Но я все равно уйду – просто чтобы доказать самому себе, что смогу жить без тебя.
спасибо...
-
-
31.12.2010 в 14:58Спасибо вам) Я очень рада, что нашла отклик своим рассказом)